С О Ц И Н Т Е Г Р У М

Были бы контраргументы!
Ну скажите, что здесь надо опровергать:

Ну скажите, это что за утверждение: Потому что в реальной действительности глобальная монополия владельцев крупного капитала через завышение цен настолько повышает стоимость рабочей силы, что не остается никаких шансов извлечь из нее еще и прибавочную стоимость, уменьшая ее до нуля. Вы хоть раз открывали статистический справочник? Где вы видели нулевую прибыль? Да у вас, голубчик, менталитет, как у Бойко С.И.! Тот тоже утверждает, что рентабельность нулевая, но во всем винит то, что не применяют его зачуханную формулу. Откройте Систему национальных счетов РФ и учитесь. Может тогда из инженера вы превратитесь в хотя бы в слабенького экономиста.

Такого рода примеры и не дают нормальному человеку понять, что Маркс дурак. Такими примерами он заполонил весь свой Капитал.
Если измерять труд купца и притом еще его абстрактный труд часами его работы, как предложил Маркс, а не результатами этого труда, тогда да, источник торговой прибыли в Вашем примере определить невозможно.
А если источник прибыли определять так, как его определяют в реальной ЭСО, то она зависит от качества труда купца, от производительности его труда, которая зависит от знания им коньюнктуры рынка, а знания и профессиональное умение Маркс вообще никак не оценивает.
Прибыль купца образуется за счет того, что он покупает там где дешево, где товар производится с большей производительностью труда, и продает там где он дороже то есть, где он производится с меньшей производительностью труда.
Роль купца , роль торговли в ЭСО нисколько не меньше, а на мой взгляд, даже больше, чем роль промышленных капиталистов.
Торговля это орган управления в ЭСО. Она управляет промышленными капиталистами, дает им сведения, что и в каком количестве необходимо производить, она распределяет прибыль между промышленными капиталистами и они полностью от нее зависят.
Торговля это датчик, информация которого управляет всей ЭСО.
Сущность эксплуатации, сущность теории эксплуатации лежит в сфере торговли, в сфере обращения товаров.
И заключается она не в мифической прибавочной стоимости, придуманной Марксом. От такой эксплуатации обществу избавиться очень просто. Надо всего лишь заставить капиталистов эту прибавочную стоимость выдавать рабочим в виде зарплаты и никакой эксплуатации не будет. Это в развитых странах уже почти сделано. Но эксплуатация капиталистами всего населения будет продолжаться до тех пор, пока население всю торговлю не организует в виде потребительских кооперативов, а потребительские кооперативы, в свою очередь, не станут собственниками всех промышленных предприятий. Вот тогда и будет построен коммунизм, то есть ЭСО функционирующая без эксплуатации.

А я разве говорил о нулевой прибыли?
Совсем наоборот, я достаточно ясно говорил о прибыли за счет монопольного завышения цен при нулевой прибавочной стоимости. У вас уже мозги настолько отравлены марксизмом, что вы простых человеческих слов не понимаете. Для вас отсутствие прибавочной стоимости тождественно равно отсутствию прибыли. Но это только для вас. В связи с лично вашим специфическим мышлением.

Однако следует добавить, что если бы каждый желающий мог заняться крупной торговлей и получать от нее большую прибыль, то в этот вид деятельности хлынул бы такой поток желающих, что цены бы упали настолько, что обеспечивали бы только оплату реального труда этих торговцев. Весь фокус в том, что огромный поток желающих не имеет возможностей заняться крупной торговлей из-за отсутствия у них необходимого для такой торговли капитала. То есть на рынке существует монополия владельцев крупного капитала, за счет которой они имеют возможность завышать цены выше реальной стоимости товара вместе с торговыми издержками до уровня, соответствующего ценам товара с высокими издержками мелкой торговли.

Здравствуйте, Vladimir_br!


От того, что вы называете Маркса дураком вы-то не умнеете. Я даже не знаю, чего в ваших высказываниях больше — глупости или фантазии.
1) Высказывание Vladimir_br «знания и профессиональное умение Маркс вообще никак не оценивает» опровергается тем, что, во-первых, Маркс учитывает их как фактор конкретного труда:
«… Величина стоимости товара оставалась бы постоянной, если бы было постоянным необходимое для его производства рабочее время. Но рабочее время изменяется с каждым изменением производительной силы труда. Производительная сила труда определяется разнообразными обстоятельствами, между прочим средней степенью искусства рабочего, уровнем развития науки и степенью ее технологического применения, общественной комбинацией производственного процесса, размерами и эффективностью средств производства, природными условиями» (т.23, с.48).
Во-вторых, Маркс учитывает знания и профессиональное умение, когда разъясняет различие между простым и сложным абстрактным трудом:
«Простой средний труд, хотя и носит различный характер в различных странах и в различные культурные эпохи, тем не менее для каждого определенного общества есть нечто данное. Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого» (т.23, с.53).
Я думаю, что Vladimir_br, используя труд просторабочего и инженера, платил бы инженеру раза в три больше, чем рабочему. В противном случае он остался бы с одними сантехниками и грузчиками, а его кооператив лопнул бы, как резиновое изделие.

Что касается утверждения Vladimir_br, что мол стоит «лишь заставить капиталистов эту прибавочную стоимость выдавать рабочим в виде зарплаты и никакой эксплуатации не будет», то оно смехотворно и свидетельствует о низком уровне развития его автора.
Оно даже не подлежит комментариям ввиду абсурдности.

Насчет мысли о кооперативах, то это перепев давно известного, но ошибочного.
Опыт международного кооперативного движения был хорошо известен Марксу. В программном документе 1-го Интернационала — «Учредительном манифесте Международного Товарищества Рабочих» — К. Маркс обращается к этому опыту, отмечая, что успехи кооперации доказывают способность рабочих справиться с организацией производства в крупных размерах без капиталистов. Но в то же время результаты деятельности кооперативных обществ при капиталистическом строе неоспоримо доказывают, «... что как бы кооперативный труд ни был превосходен в принципе и полезен на практике, он никогда не будет в состоянии ни задержать происходящего в геометрической прогрессии роста монополии, ни освободить массы, ни даже заметно облегчить бремя их нищеты, пока он не выходит за узкий круг случайных усилий отдельных рабочих» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 16, с. 10). Действительное средство освобождения рабочего класса и его великая обязанность — завоевание политической власти.
В связи с распространением среди части рабочих кооперативных иллюзий, отвлекавших от революционной борьбы (эти иллюзии поддерживались Прудоном, Лассалем, последователями Оуэна), Маркс возвращается к вопросу о кооперации в ходе подготовки к 1-му (Женевскому) конгрессу 1-го Интернационала (1866). В составленной им для конгресса Инструкции снова указывается, что превращение общественного производства «... в единую, обширную и гармоническую систему свободного кооперативного труда...» возможно только в результате «... перехода организованных сил общества, то есть государственной власти, от капиталистов и землевладельцев к самим производителям» (там же, с. 199). Точка зрения Маркса по вопросу о кооперации одержала победу, что нашло отражение в резолюции, принятой Женевским конгрессом вопреки сопротивлению прудонистов.
Борьба революционного и реформистского направлений рабочего движения по вопросу о кооперации продолжалась и после роспуска (1876) 1-го Интернационала; этот вопрос не утратил своей актуальности и для социал-демократических партий, вошедших в основанный в 1889 2-й Интернационал. Многим из них удалось установить тесные связи с кооперативами, что помогло сплотить вокруг рабочего движения более широкие слои трудящихся. Поддержка кооператоров помогла рабочим партиям получать всё большее число голосов на парламентских и муниципальных выборах. Под влиянием социалистов кооперативы оказывали рабочим существенную материальную помощь во время стачек и локаутов. Вместе с тем опыт рабочего движения опровергал кооперативно-реформистские иллюзии, распространявшиеся оппортунистами, которые рассматривали кооперативы как элементы социализма, содействующие постепенному, безреволюционному перерастанию капитализма в социализм. Подобные взгляды разделяли Э. Бернштейн, Э. Давид, Ф. О. Герц и др. ревизионисты-бернштейнианцы.
В. И. Ленин, ведя борьбу против разного рода реформистских концепций в России и на международной арене, раскрыл утопический характер кооперативного реформизма либеральных народников, эсеров и меньшевиков, западноевропейских социал-демократов. Полемизируя с меньшевиками, Ленин писал: «Пока власть остается в руках буржуазии, до тех пор потребительные общества — жалкий кусочек, никаких серьезных перемен не гарантирующий, никакого решительного изменения не вносящий, иногда даже отвлекающий от серьезной борьбы за переворот» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 11, с. 370).
Ленин, большевики, отмечая важную роль рабочих кооперативов как массовых организаций, считали необходимым охват кооперативных обществ социал-демократическим влиянием, вопреки позиции реформистских сторонников охраны их «самостоятельности». Об этом, в частности, говорилось в принятом в 1908 ЦК РСДРП решении о кооперативах. Ленинская позиция в вопросе о кооперативах была четко сформулирована на 8-м (Копенгагенском) конгрессе 2-го Интернационала (1910) в предложенном РСДРП проекте резолюции, противостоявшем проекту большинства французской социалистической партии (проект Ж. Жореса), который отчётливо отражал кооперативно-реформистские концепции. В результате переговоров Ленина с Ж. Гедом, представившим проект, близкий в ряде важнейших положений проекту РСДРП (конгрессом рассматривался также «промежуточный» бельгийский проект), была выработана принятая конгрессом единая резолюция, которая содержала «... правильное в основных чертах определение задач пролетарских кооперативов» (там же, т. 19, с. 353). В этой резолюции отмечалось, что «кооперативное движение, хотя оно ни в коем случае не сможет привести к освобождению рабочих, всё же должно являться действенным оружием в классовой борьбе...».
Дальнейшее развитие кооперативного движения в капиталистических странах подтвердило справедливость оценки роли кооперативов классиками марксизма-ленинизма, международным коммунистическим движением. Оно показало, что кооперативы при капитализме на всех его стадиях — в том числе и при государственно-монополистическом капитализме — являются составной частью капиталистической экономики, которая постоянно оказывает влияние на их развитие. Современный опыт показывает, что предприятия, переходящие в собственность рабочих (план ЭСОП в США и др. странах - идея Келсо) ничего не меняют в оценке кооперативов классиками. Численность работников предприятий ЭСОП в США замерла на отметке около 13 млн. чел. и все.

Я всегда называю вещи своими именами. Дураком называется человек, который не адекватно воспринимает окружающую его действительность. Маркс окружающую его экономическую систему общества воспринимал не адекватно. Я Вам это доказывал многократно. Поэтому я его и называю дураком. И пример в этом мне дает сам Маркс и его верные марксисты. Например Марксист Ленин таких, как Вы называл говном нации. Так что извините уважаемый марксист Валерий, обижайтесь на своего кумира. Вы пример берете с него в одном, а я - в другом.
Глупости и фантазии в моих сообщениях предлагаю разбирать и доказывать, а не называть их так бездоказательно.


Вы не внимательно читаете мои сообщения. Я разве утверждал, что Маркс в своей теории не учитывает производительную силу труда или не различал простой труд от сложного?
Я писал, что Маркс не учитывал результаты интеллектуального труда, то есть учитывал только результаты труда в сфере материального производства. И поэтому тоже он заслуживает название дурака в макроэкономической науке.
Я писал, что система оценки работы человека, купца с помощью абстрактного труда, измеряемого единицами времени, есть великая глупость. Работа каждого человека должна оцениваться по его результатам, измеряемых в денежных единицах. То есть так, как в реальной ЭСО и происходит. Это до Маркса не дошло, а до марксистов до сих пор не доходит. Разве я в этом виноват? Разве я не прав называя это их состояние соответствующим этому состояния словом? Вопросы риторические, ответа на них не требую.


Эту информацию почерпнутую вами из реальной ЭСО, я, как раз, и защищаю от Маркса и марксизма. Вспомните наше недавнее советское прошлое. Как в нем марксисты платили своему "гегемону" и своей партхозноменклатуре? Если Вы правильно ответите на эти вопросы, то поймете почему Маркс и марксисты рвались к власти и выступали против кооперативов.

Это ваше утверждение показывает только то, что Вы далеки от понимания реальных общественно-экономических отношений. Ваше марксистское развитие в области захвата власти и отношений с капиталистами застыло на уровне 1917 года и полностью соответствует бредовой теории Маркса. Вы не понимаете, что правильное понимание ЭСО выгодно всем и капиталистам тоже. Развитие общества должно идти в рамках товарно-денежных отношений, так как оно идет в развитых странах в соответствии с теориями Русской школы экономики.


В развитых странах кооперативное движение идет практическим путем, без обоснования его какой-либо теорией.
Форма моих потребительских кооперативов вытекает и обоснована теориями Русской школы экономики.

Брезгин, поскольку в отличие от вас я помню все, что написал Маркс, то мне легко опровергнуть любое ваше поползновение на Маркса. Известно, что в отличие от социалистов-утопистов, мечтавших о превращении труда при коммунизме из ненавистного бремени, из проклятия, каковым он является для громадного большинства трудящихся при капитализме, в игру, в простую забаву, — Маркс говорит о труде в коммунистическом обществе как о первейшей жизненной потребности, как о «дьявольски серьезном деле». Этот труд имеет научный характер, он является практическим применением знаний, «экспериментальной наукой, материально творческой и предметно воплощающейся наукой», в то время как сама наука все больше и больше превращается в «непосредственную производительную силу».

Если вы о капитализме, то вот ряд высказываний Маркса о роли и учете результатов интеллектуального труда при капитализме (т.46, стр. не ставлю, так как вам они не нужны):

«Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов, и т. д. Все это — продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания. Развитие основного капитала является показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание [Wissen, knowledge] превратилось в непосредственную производительную силу, и отсюда — показателем того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним; до какой степени общественные производительные силы созданы не только в форме знания, но и как непосредственные органы общественной практики, реального жизненного процесса».

«Созидание — за пределами необходимого рабочего времени — большого количества свободного времени для общества вообще и для каждого члена общества (т. е. созидание простора для развития всей полноты производительных сил отдельного человека, а потому также и общества), — это созидание не-рабочего времени на стадии капитала, как и на всех более ранних ступенях, выступает как не-рабочее время, как свободное время для немногих. Капитал добавляет сюда то, что он всеми средствами искусства и науки увеличивает прибавочное рабочее время народных масс, так как его богатство непосредственно заключается в присвоении прибавочного рабочего времени; ведь непосредственной целью капитала является стоимость, а не потребительная стоимость».

«Таким образом, капитал помимо своей воли выступает как орудие создания условий для общественного свободного времени, для сведения рабочего времени всего общества к всё сокращающемуся минимуму и тем самым — для высвобождения времени всех [членов общества] для их собственного развития. Но постоянная тенденция капитала заключается, с одной стороны, в создании свободного времени, а с другой стороны — в превращении этого свободного времени в прибавочный труд. Если первое ему удается слишком хорошо, то он начинает страдать от избыточного производства, и тогда необходимый труд прерывается, так как капитал не в состоянии реализовать прибавочный труд».

«Производительное развитие общества — это не только растущая мощь науки, но и масштаб, в котором она уже положена как основной капитал, размер, широта ее реализации и охвата ею всей совокупности производства».

«Уже одного развития науки — т. е. наиболее основательной формы богатства, являющейся как продуктом, так и производителем богатства — было достаточно для разложения этих обществ. Но развитие науки, этого идеального и вместе с тем практического богатства, является лишь одной из сторон, одной из форм, в которых выступает развитие производительных сил человека, т. е. развитие богатства».

«Итак, полное развитие капитала имеет место лишь тогда — или капитал лишь тогда создает соответствующий ему способ производства, — когда средство труда не только формально определено как основной капитал, но устранена его непосредственная форма и основной капитал противостоит труду внутри процесса производства в качестве машины, весь же процесс производства выступает не как подчиненный непосредственному мастерству рабочего, а как технологическое применение науки. Поэтому тенденция капитала заключается в том, чтобы придать производству научный характер, а непосредственный труд низвести до всего лишь момента процесса производства. Как при анализе превращения стоимости в капитал, так и при рассмотрении дальнейшего развития капитала оказывается, что капитал, с одной стороны, предполагает определенное данное историческое развитие производительных сил — среди этих производительных сил также и развитие науки, — а с другой стороны, гонит их вперед и форсирует их развитие».

«Но по мере развития крупной промышленности созидание действительного богатства становится менее зависимым от рабочего времени и от количества затраченного труда, чем от мощи тех агентов, которые приводятся в движение в течение рабочего времени и которые сами, в свою очередь (их мощная эффективность), не находятся ни в каком соответствии с непосредственным рабочим временем, требующимся для их производства, а зависят, скорее, от общего уровня науки и от прогресса техники, или от применения этой науки к производству. (Само развитие этой науки, в особенности естествознания, а вместе с ним и всех других наук, в свою очередь находится в соответствии с развитием материального производства.) Земледелие, например, становится всего лишь применением науки о материальном обмене веществ, регулирующим этот обмен веществ с наибольшей выгодой для всего общественного организма».

Что касается каких-то там теорий Русской школы экономики, то ваши мантры на эту тему все больше смахивают на сказку о голом короле.
Вы, Брезгин, голый король, брызгающий изо рта нечистотами на оппонентов.

Здравствуйте, Григорий. Приведенные Вами рассуждения, и сопряженные с ними расчеты, не вызывают ни малейшего сомнения. Более того, я готов подписаться под каждой их строчкой. Особенно в них важен выделенный Вами результат.



В связи с ним у меня возникает вопрос. Вы, в самом деле полагаете что найденное Вами неравенство представляет лишь выражение для цены скидки. Обратите внимание, Вы пишите, производитель принимает предложение купца, или, говоря по другому, осуществляет обмен с купцом, только если его доход увеличивается, то есть, если соблюдается найденное Вами неравенство. Хотите Вы того или нет но это неравенство представляет собой те условия без соблюдения которых производитель не совершит обмен с купцом. Или, иными словами, оно представляет необходимое условие обмена, отражающее интересы одной стороны – производителя. Поменяйте знак этого неравенства и Вы получите те условия при которых производитель откажет купцу, для него в этом случае выгоднее не участвовать в разделении труда связанном с этим обменом, выгоднее самому заниматься торговлей, реализуя свой товар на рынке. Уберите знак неравенства и поставьте между входившими в него величинами знак равно. Здесь увеличения дохода не будет, затраты производителя в производстве здесь будут эквивалентны его затратам в фазе обмена. То есть в этом случае имеет место то самое равенство которое Маркс кладет в основу своей теории. Состоится ли в этом случае обмен? Может да, а может и нет. Производителю в этом случае ровным счетом все равно, прибегнуть ли к услугам купца или торговать самому. А вот при соблюдении того неравенства, что Вы нашли, он заинтересован в обмене.


Для купца имеет место такого же рода неравенство, определяющее ту предельную цену, сверх которой для него не имеет смысла покупать товар у производителя. Неравенство, отражающее его интересы. Так вот, только при соблюдении этого неравенства и того, что нашли Вы, сделка между купцом и производителем может состояться. И получится ровным счетом то, о чем Вы так часто говорите, что здесь выигрывают обе стороны. Обе стороны не могут выиграть при равенстве. Так что обмен это не уравнение, он возможен лишь при соблюдении системы неравенств, собственно и представляющих его суть.


Выходя на одно из неравенств этой системы, Вы исходили из интересов одной стороны сделки, сопоставляя доходы в случае когда производитель сам реализует виды деятельности представляющие фазу обмена, с случаем когда используя разделение труда он подменяет их производством. Попробуйте, используя этот же подход, посмотреть на простой товарообмен, начиная с которого Маркс выводит понятие стоимость. И Вы опять обнаружите систему неравенств, и то, что выгоду извлекает каждая участвующая в обмене сторона. Эти неравенства имеют место при любом обмене, и отмахнуться от этого факта никак не удастся.


Маркс начал выстраивать свою теорию исходя из того что обмен это равенство. Он пишет Это отправной пункт его рассуждений. Он берет меновое отношение и выражает его уравнением, по сути, признает уравнением, поскольку дальше сам задает вопрос. Что говорит нам это уравнение? А правомочно ли выражать меновое отношение уравнением, а что если выразить его иначе, поставив вместо равенства черточку, и приняться разбираться что стоит за этим меновым отношением. И если вдруг обнаружится что за ним стоит не уравнение, а система неравенств (одно из которых Вы нашли сами), то получится что выстроенная им теория покоится на ошибочном утверждении. Доказательства что обмен равенство у Маркса нет, стало быть мы должны рассматривать его утверждение как аксиому, но аксиомой не может быть утверждение которое не подтверждается практикой, сам Маркс по ходу своей работы говорит о неэквивалентных обменах опровергая тем самым свою аксиому. Если же взять за основу утверждение что обмен это система неравенств, в итоге получается совсем иная экономическая теория.

В свете всего вышесказанного интересными видятся следующие Ваши утверждения, в одном из постов Вы пишите



Обмен по стоимости не дает выигрыша в стоимости ни одной из сторон (в самом деле какой может быть выигрыш если обмен это равенство). Но обмен даёт экономию времени за счёт специализации каждой стороны на изготовлении определённого вида продукта (специализация (разделение труда) и экономия времени это проявления неравенства, что имеет место при обмене). От этой экономии времени выигрывают обе меняющиеся стороны (обе стороны не могут выиграть если обмен это равенство, значит обмен система неравенств): хотя они обмениваются по стоимости (раз они обмениваются по стоимости то, не смотря на то что в них столь очевидное неравенство они все таки равенство), они тем не менее оба выигрывают за счёт обмена, экономя своё время (несмотря на то что обмен равенство в нем выигрывают оба экономя время, а стало быть в нем есть неравенство).

Так что Григорий путаница, как мне кажется не у меня, а у Вас. Вы, с одной стороны, видите неравенства, что составляют суть обмена, более того, применительно к конкретной ситуации выражаете их математически (найденное Вами неравенство) с другой стороны, держась за марксистское понятие стоимость, пытаетесь увидеть обмен равенством. Отсюда и вся проблема.

Я прекрасно понимаю Ваше состояние, когда то и сам был глубоко убежден что обмен равенство. Когда же обнаружил в обмене неравенства долгое время был в ступоре. Такие авторитеты утверждали что обмен равенство что я долго сомневался. Но практика раз за разом убеждала, что обмен это не уравнение.

Честно говоря когда я увидел выведенное в итоге Ваших рассуждений неравенство я был не мало удивлен. Дело в том, что к тому неравенству, что вывели Вы и тому, что составляет его пару в системе, я подходил несколько иначе. Речь о них идет в главах 22. «Замещение времени расходуемого на простой товарообмен» и 23. «Замещение производства видами деятельности входящими в фазу обмена». Там есть определенная сложность, проявляющаяся в том, что два замещения, а соответственно и два обмена, накладываются друг на друга. Я даже не предполагал, что присущее этому случаю неравенство можно вытянуть целиком, я его составлял из двух соответствующих каждый своему замещению. А Вы без особой сложности выдернули его сразу.

Однако продолжим, Вы пишите.



Начнем с двух лавок. У экономистов есть такое понятие замещение одного фактора другим, в частности труда капиталом. Если Вы одному рабочему дадите ручную ножовку, а другому распиловочный станок за одно и тоже время они нарежут совершенно разное количество заготовок, это на производстве. Смотрим что в лавках в одной товаров - 1000 наименований, во второй - 100 наименований, логично предположить, что в первой капитала вложенного в товар в десять раз больше чем во второй, то есть на единицу труда или если хотите времени капиталовложений больше, имеем тоже самое замещение труда капиталом. Если не оперировать этим понятием, можно пояснить и по простому, одному продавцу Вы дали «станок», лавку с 1000 наименованием товара, другому ножовку, лавку с 100 наименованиями товара и ждете от них одинаковую выручку, а соответственно и прибыль. Но самое главное что на этой разнице делаете вывод что не труд торговых работников создает торговую прибыль.

Хотите я поступлю с производством так же как Вы с торговлей. Представьте двух предпринимателей один прикупил три станочка и нанял трех рабочих, другой нанял сотню народу и каждого облагодетельствовал ножовочкой. Через какое то время первый с прибылью, а второй вылетел в трубу. Берем конечный результат, не принимая в расчет их капиталовложения и организацию производства, совсем как Вы с лавками. Какой вывод можно сделать, да тут все очевидно, труд рабочих приносит одни убытки, поскольку там, где их работало больше, нет прибыли, значит не труд рабочих создает прибыль на производстве.


Извините если что не так. С уважением Игорь.

А если все не так?

Вы даже не подозреваете, как вы правы, говоря: "значит не труд рабочих создает прибыль на производстве".
То есть, да, конечно труд рабочих создает стоимость. Но прибыль, грубо говоря - это процент к авансированному капиталу. И количество труда тут почти ни причем. Маркс увязывает между собой эти на первый взгляд противоречащие явления, реально наблюдаемые в экономике, через прибавочную стоимость и трансформационную проблему. Но Маркс полагает, что его прибавочная стоимость изымается у своих наемных рабочих предельно просто - путем выплаты им в качестве зарплаты только части заработанного. Однако в действительности эта же самая прибавочная стоимость отбирается капиталистом в основном не у своих рабочих, а у всех покупателей производимого им товара через наценку к стоимости. Точно так же остальные капиталисты "заботятся" о наемных рабочих "нашего" капиталиста. В результате мы имеем в случае неразвивающегося производства два почти эквивалентных представления о преобразовании стоимости в цены производства. В первом случае часть труда рабочего присваивается в кассе предприятия и сумма всех стоимостей в обществе равна сумме всех цен производства, а во втором случае та же самая часть труда рабочего присваивается в магазине совместными усилиями всех владельцев крупной собственности, где он платит по ценам производства, систематически превышающим стоимость товара. Так и единая норма прибыли легко объясняется и "норма прибавочной стоимости" постоянная. "Норма прибавочной стоимости" взято в кавычки, потому что это на самом деле "инфляционная норма", показывающая насколько выплаченные в качестве зарплаты деньги обеспечены созданной стоимостью.

Разбирая пример с образованием прибыли в торговле, условно предполагая, что в торговле вообще наемный труд не применяется, зарплата не выплачивается, прибавочную стоимость присваивать не с чего, и существует только наценка к стоимости товара, мы видим, что прибыль тем не менее образуется. Значит второй вариант не только в принципе работоспособен, но и реально существует. Кроме того, нет никаких причин, по которым такой вариант присвоения результатов чужого труда невозможен в промышленности. Но этот второй вариант по сравнению с вариантом Маркса описывается гораздо проще. И кроме того, с его помощью можно правильно описать и развивающееся производство. А с помощью прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистом в кассе предприятия, описать развивающееся производство правильно невозможно. Потому что производство развивается не за счет наемных работников, работающих на нем, а за счет покупателей продукции этого производства. Маркс такой вариант вообще не рассматривает, считая его ошибочным.

Одна из причин, по которым Маркс считает предположение систематического превышения цен производства над стоимостями ошибкой, это отсутствие инфляции, соответствующей норме прибавочной стоимости. А если в обществе ходят золотые деньги и масса золота не увеличивается, то инфляции вообще не должно быть. Но он не учитывает, что инфляция - довольно сложное явление, зависящее от многих факторов. И при систематическом превышении цен производства над стоимостями, создающем тенденцию к инфляции, при постоянном количестве золота в обороте срабатывает дефляционный механизм, ведущий к подорожанию золота относительно других товаров, в том числе и рабочей силы. (то есть золота рабочим будут платить меньше по весу, что аналогично неоплате прибавочной стоимости) Кроме того, в реальности значительная часть прибыли используется для расширения производства, а эти деньги не увеличивают тенденцию к инфляции. И тем не менее в реальной капиталистической экономике и постоянная инфляция есть и золото постоянно дорожает.

Это почему?
Тут на форуме 3-4 человека обсуждают вопрос, признают каждый по-разному, что у Маркса что-то не так, и только вы один на белом коне, весь в белом, для которого все не так?

Труд наемных рабочих создает ПРИБАВОЧНУЮ стоимость. То есть такую стоимость, которая создается сверх той, которая необходима самим рабочим. Эта прибавочная стоимость сначала выступает в виде прибавочного продукта.
Чтобы прибавочная стоимость превратилась в прибыль, прибавочный продукт надо обменять на деньги. Только в этом случае можно говорить о прибыли или об убытке.
Ваша ошибка состоит в том, что Вы рассматриваете только живой труд рабочих. А в трех станках, на которых работают 3 рабочих, аккумулирован прошлый труд сотен рабочих, которые создали эти станки.
Маркс рассматривал ВЕСЬ труд, участвовавший в процессе производства товара, а не только живой труд. Поскольку Вы знакомы с Марксом понаслышке (не читал, но осуждаю), я приведу Вам несколько страниц из "Капитала", на которых взгляд Маркса на источник прибыли изложен достаточно понятно для умов средне-статистической развитости:
Капитал. Т.3, ч.1, стр. 286-292
Отдел третий Закон тенденции прибыли к понижению
Глава XV. –Развитие внутренних противоречий закона

{Стоимость товара определяется всем рабочим временем, прошлым и живым трудом, который входит в этот товар. Повышение производительности труда заключается именно в том, что доля живого труда уменьшается, а доля прошлого труда увеличивается, но увеличивается так, что общая сумма труда, заключающаяся в товаре, уменьшается; что, следовательно, количество живого труда уменьшается больше, чем увеличивается количество прошлого труда. Прошлый труд, воплощенный в стоимости товара, — постоянная часть капитала, — состоит отчасти из износа основного капитала, отчасти из вошедшего в товар целиком оборотного постоянного капитала, — сырья и вспомогательного материала. Та часть стоимости, которая происходит от сырья и вспомогательного материала, с повышением производительности труда должна сокращаться, потому что производительность труда по отно¬шению к этим материалам обнаруживается именно в том, что их стоимость понижается. Напротив, наиболее характерным для повышения производительной силы труда является то, что основная часть, постоянного капитала претерпевает очень сильное увеличение, а вместе с тем увеличивается и та часть его стоимости, которая переносится на товары вследствие износа. Для того чтобы новый метод производства проявил себя как метод действительного повышения производительности, он должен в результате износа основного капитала переносить на отдельный товар меньшую стоимость, чем та стоимость, которая экономится, сберегается вследствие уменьшения живого труда; одним словом, этот метод должен уменьшить стоимость товара. Само собой разумеется, это должно иметь место и тогда, как это бывает в отдельных случаях, когда в образование стоимости товара, кроме дополнительно изнашиваемой части основного капитала, входит дополнительная часть стоимости, соответствующая увеличившимся по количеству или более дорогим видам сырья и вспомогательных материалов. Все надбавки к стоимости должны более чем уравновеситься уменьшением стоимости, вытекающим из уменьшения живого труда.
Поэтому такое уменьшение общего количества труда, входящего в товар, казалось бы, должно служить существенным признаком повышения производительной силы труда при любых общественных условиях производства. В обществе, в котором производители регулируют свое производство согласно заранее начертанному плану, и даже при простом товарном производстве производительность труда безусловно измерялась бы этим масштабом. Но как обстоит дело при капиталистическом производстве?
Положим, что определенная отрасль капиталистического производства производит нормальную штуку своего товара при следующих условиях: износ основного капитала составляет на штуку 1/2 шилл. или марки; сырья и вспомогательного материала входит в каждую штуку на 17 1/2 шиллинга; на заработную плату приходится 2 шилл., и при норме прибавоч¬ной стоимости в 100% прибавочная стоимость составляет 2 шиллинга. Вся стоимость = 22 шилл. или маркам. Ради простоты мы предположим, что строение капитала в этой отрасли производства есть среднее строение общественного капитала, следовательно, цена производства товара совпа¬дает с его стоимостью, а прибыль капиталиста совпадает с произведенной прибавочной стоимостью. В таком случае издержки производства товара = 1/2 + 17 1/2 + 2 = 20 шилл., средняя норма прибыли 2/20= 10%, а цена производства каждой штуки товара, равная его стоимости, = 22 шиллингам или маркам.
Предположим, что изобретается машина, которая сокращает наполовину живой труд, требующийся для производства каждой штуки товара, но зато увеличивает втрое часть стои¬мости, образующуюся от износа основного капитала. Тогда дело представляется в следующем виде: износ =1 1/2 шилл., сырье и вспомогательный материал, как и раньше, 17 1/2 шилл., за-работная плата 1 шилл., прибавочная стоимость 1 шилл., итого 21 шилл. или 21 марка. Стоимость товара упала теперь на 1 шиллинг; новая машина заметно повысила производитель¬ную силу труда. Но для капиталиста дело представляется в таком виде: его издержки производства составляют теперь:
1 1/2 шилл. износ, 17 1/2 шилл. сырье и вспомогательный мате¬риал, 1 шилл. заработная плата, — итого 20 шилл., как и раньше. Так как норма прибыли непосредственно не изме¬няется применением новой машины, то он должен получить 10% сверх издержек производства, что составляет 2 шиллинга; следовательно, цена производства осталась без изменения — 22 шилл., но она превышает стоимость на 1 шиллинг. Для общества, производящего при капиталистических условиях, товар не подешевел, новая машина не составляет никакого усовершенствования. Следовательно, капиталист нисколько не заинтересован в том, чтобы вводить новую машину. А так как введением ее в производство он только полностью обесце¬нил бы свои старые, еще не изношенные машины и превратил бы их просто в железный лом, следовательно, потерпел бы прямой убыток, то он всячески будет воздерживаться от такой, с его точки зрения, глупости.
Таким образом, для капитала закон повышающейся про-изводительной силы труда имеет не безусловное значение. Для капитала эта производительная сила повышается не тогда, когда этим вообще сберегается живой труд, но лишь в том случае, если на оплачиваемой части живого труда сберегается боль¬ше, чем прибавится прошлого труда, как это вкратце было уже указано в «Капитале», кн. I, гл. XIII, 2, стр. 356—35780. При этом капиталистический способ производства впадает в новое противоречие. Его историческое призвание — безудерж¬ное, измеряемое в геометрической прогрессии развитие произво-дительности человеческого труда. Он изменяет этому приз¬ванию, поскольку он, как в приведенном случае, препятствует развитию производительности труда. Этим он только снова доказывает, что он дряхлеет и все более и более изживает себя.} 37)

Увеличение того минимума капитала, который с возрастанием производительной силы становится необходимым для успешного ведения самостоятельного промышленного предприятия, проявляется в конкуренции следующим образом:
как только новое более дорогое производственное оборудование получает всеобщее распространение, более мелкие капиталы на будущее время лишаются доступа в соответствующее производство. Только в начальной стадии применения механических изобретений в различных сферах производства мелкие капиталы могут функционировать в них самостоятельно. С другой стороны, очень крупные предприятия с чрезвычайно высокой долей постоянного капитала, как железные дороги, приносят не среднюю норму прибыли, а только часть ее, процент. Иначе общая норма прибыли пала бы еще ниже. Напротив, большое скопление капиталов в форме акций находит себе здесь непосредственное поле деятельности.

37) Эти строки заключены в. скобки, потому что, представляя собой переделку замечания из оригинала рукописи, они все же в некоторой части изложения выходят за пределы материала, содержащегося в оригинале. — Ф. Э.


Вам трудно понять Маркса только потому, что Вы рассуждаете в рамках ПРОСТОГО товарного производства, а Маркс рассматривал КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ товарное производство. Когда поймете разницу между этими производствами, тогда, может быть, сможете понять и Маркса.
Сегодня проблема состоит не в поиске ошибок у Маркса, а в поиске грамотного использования открытых им законов капиталистического производства в интересах всего общества, а не в интересах только отдельных лиц и классов.

Вот когда я читаю такое, то думаю, что Маркс написал слишком сложное произведение, предъявляющие непосильные требования к умственным способностям среднестатистического читателя. Люди берут часть последовательной аргументации Маркса, вырывают из контекста и с видом ликующих от избытка интеллекта дилетантов шельмуют Маркса. Они не знают, что несколькими страницами дальше, используя диалектический метод исследования, Маркс говорит якобы противоположное.
Ну, например:
«С превращением величины стоимости в цену это необходимое отношение проявляется как меновое отношение данного товара к находящемуся вне его денежному товару. Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных, условиях. Следовательно, возможность количественного несовпадения цены с величиной стоимости, или возможность отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены. И это не является недостатком этой формы, — наоборот, именно эта отличительная черта делает ее адекватной формой такого способа производства, при котором правило может прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел».
Т.23, с.112.

О чем говорит Маркс? Он говорит, что в меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных, условиях. Это означает, что на практике постоянно осуществляется неэквивалентный обмен в каждом конкретном случае, а общий закон обмена эквивалентами (правило) прокладывать себе путь сквозь беспорядочный хаос только как слепо действующий закон средних чисел. В другом произведении Маркс прямо пишет, что «… при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае» (Т.19, с.19).
Интересно, что Энгельс в своем самом раннем произведении писал аналогичное:
«В основе различия между реальной стоимостью и меновой стоимостью лежит тот именно факт, что стоимость вещи отлична от так называемого эквивалента, даваемого за неё в торговле, т. е. что этот эквивалент не является эквивалентом. Этот так называемый эквивалент есть цена вещи, и если бы экономист был честен, то он употреблял бы это слово вместо «торговой стоимости». Но ведь для того, чтобы безнравственность торговли не слишком бросалась в глаза, экономисту всё ещё приходится сохранять хоть тень видимости того, что цена как-то связана со стоимостью».
Т.1, с.553-554.

И вот представьте себе, что находятся люди, которые упрекают Маркса за то, что он видел везде равенство при обмене эквивалентов.
«Итак, К.Маркс, — пишет Антошенко И. — видел в обмене равенство, в чем оно заключается было указанно выше. Автор этой работы исходит из того что обмен, как и любое движение, обусловлен неравенствами».
Социально-экономическая биология (2012), с.74.

Мол, понятно тебе, тупой Маркс, как на самом деле происходит обмен?
На самом деле деятельность подобных «критиков» Маркса подобна вылавливанию блох, которым занимаются шимпанзе и прочие приматы. Но это уже даже не биология, а зоология.

А этому философу не лишне бы знать следующее:

«Итак, поскольку обращение товара обусловливает лишь изменение формы его стоимости, оно обусловливает, если явление протекает в чистом виде, обмен эквивалентов. Даже вульгарная политическая экономия, несмотря на полное непонимание того, что такое стоимость, всякий раз, когда пытается на свой лад рассматривать явление в чистом виде, предполагает, что спрос и предложение взаимно покрываются, т. е. что влияние их вообще уничтожается. Следовательно, если в отношении потребительной стоимости оба контрагента могут выиграть, то на меновой стоимости они не могут оба выиграть. Здесь господствует скорее правило: «Где равенство, там нет выгоды»18). Хотя товары и могут быть проданы по ценам, отклоняющимся от их стоимостей, но такое отклонение является нарушением законов товарообмена19). В своем чистом виде он есть обмен эквивалентов и, следовательно, не может быть средством увеличения стоимости20).
Поэтому за попытками рассматривать обращение товаров как источник прибавочной стоимости скрывается обыкновенно quid pro quo, смешение потребительной стоимости и меновой стоимости».
Т.23, с.169.

«Если обмениваются товары или товары и деньги равной меновой стоимости, т. е. эквиваленты, то, очевидно, никто не извлекает из обращения большей стоимости, чем пускает в него. В таком случае не происходит образования прибавочной стоимости. В своей чистой форме процесс обращения товаров обусловливает собой обмен эквивалентов. Однако в действительности процессы не совершаются в чистом виде. Предположим поэтому, что обмениваются не эквиваленты.
Во всяком случае, на товарном рынке только товаровладелец противостоит товаровладельцу, и та власть, которой обладают эти лица один по отношению к другому, есть лишь власть их товаров. Вещественное различие товаров есть вещественное основание обмена, оно обусловливает взаимную зависимость товаровладельцев, так как ни один из них не владеет предметом своего собственного потребления и каждый из них владеет предметом потребления другого. Помимо этого вещественного различия потребительных стоимостей товаров, между последними существует лишь одно различие: различие между натуральной формой и их превращенной формой, между товарами и деньгами. Таким образом, товаровладельцы различаются между собой лишь как продавцы, владельцы товара, и как покупатели, владельцы денег.
Допустим теперь, что продавец обладает какой-то необъяснимой привилегией продавать товары выше их стоимости, за 110, если они стоят 100, т. е. с номинальной надбавкой к цене в 10%. Продавец получает таким образом прибавочную стоимость, равную 10. Но после того как он был продавцом, он становится покупателем. Третий товаровладелец встречается с ним теперь как продавец и, в свою очередь, пользуется привилегией продавать товар на 10% дороже. Наш товаровладелец выиграл в качестве продавца 10, чтобы потерять в качестве покупателя те же 1024). В общем дело фактически свелось к тому, что все товаровладельцы продают друг другу свои товары на 10% дороже их стоимости, а это совершенно то же самое, как если бы товары продавались по их стоимости. Такая всеобщая номинальная надбавка к цене товаров имеет такое же значение, как, например, измерение товарных стоимостей в серебре вместо золота. Денежные названия, то есть цены товаров, возрастают, но отношения их стоимостей остаются неизменными».
Т.23, с.171.

«Допустим, наоборот, что покупатель обладает привилегией приобретать товары ниже их стоимости. Тут нет надобности даже напоминать, что покупатель, в свою очередь, станет продавцом. Он уже был продавцом, прежде чем стал покупателем. Он уже потерял в качестве продавца 10%, прежде чем выиграл 10% в качестве покупателя25). Все остается постарому.
Итак, образование прибавочной стоимости, а потому и превращение денег в капитал не может быть объяснено ни тем, что продавцы продают свои товары выше их стоимости, ни тем, что покупатели покупают их ниже их стоимости26).
Проблема нисколько не упростится, если мы контрабандой введем в нее чуждые ей отношения, если мы, например, скажем вместе с полковником Торренсом:

«Действительный спрос состоит в способности и склонности (!) потребителей путем непосредственного или посредственного обмена давать за товары большее количество всех составных частей капитала, чем стоит их производство»27).

В обращении производители и потребители противостоят друг другу лишь как продавцы и покупатели. Утверждать, что прибавочная стоимость возникает для производителей вследствие того, что потребители оплачивают товары выше их стоимости, значит только повторять в замаскированном виде простое положение, будто товаровладелец, как продавец, обладает привилегией продавать товары по завышенной цене. Продавец сам произвел свой товар или является представителем его производителей, но равным образом и покупатель сам произвел товары, выраженные в его деньгах, или является представителем их производителей.
Следовательно, производитель противостоит производителю. Их различает лишь то, что один покупает, в то время как другой продает. Мы не подвинемся ни на шаг далее, если допустим, что товаровладелец под именем производителя продает свой товар выше стоимости, а под именем потребителя он же покупает товары выше их стоимости28)».
Т.23, с.172.

«Поэтому последовательные сторонники иллюзии, будто прибавочная стоимость возникает из номинальной надбавки к цене, или из привилегии продавцов продавать товары слишком дорого, предполагают существование класса, который только покупает не продавая, следовательно только потребляет не производя. Существование такого класса с той точки зрения, которой мы пока достигли, с точки зрения простого обращения, еще не может быть объяснено».
Т.23, с.173.

«Будем поэтому держаться в границах товарного обмена, где продавец является покупателем и покупатель — продавцом. Быть может, мы попали в затруднение вследствие того, что рассматривали лиц только как персонифицированные категории, а не индивидуально.
Товаровладелец А может быть настолько ловким плутом, что всегда надувает своих коллег В и С, в то время как эти последние при всем желании не в состоянии взять реванш. А продает В вино стоимостью в 40 ф. ст. и посредством обмена приобретает пшеницу стоимостью в 50 фунтов стерлингов. А превратил свои 40 ф. ст. в 50 ф. ст., сделал из меньшего количества денег большее их количество и превратил свой товар и капитал. Присмотримся к делу внимательнее. До обмена имелось на 40 ф. ст. вина в руках А и на 50 ф. ст. пшеницы в руках В, а всего стоимости на 90 фунтов стерлингов. После обмена мы имеем ту же самую общую стоимость в 90 фунтов стерлингов».
Т.23, с.173.

«Находящаяся в обращении стоимость не увеличилась ни на один атом, изменилось лишь ее распределение между А и В. То, что для одной стороны является здесь прибавочной стоимостью, для другой представляет недостающую стоимость, плюс для одного есть минус для другого. Тот же самый результат получился бы, если бы А, не прикрываясь процессом обмена, прямо украл бы у В 10 фунтов стерлингов. Очевидно, сумму находящихся в обращении стоимостей нельзя увеличить никаким изменением в их распределении, подобно тому как еврей, торгующий старыми монетами, ничуть не увеличит количества благородного металла своей страны, если продаст фартинг времен королевы Анны за гинею. Весь класс капиталистов данной страны в целом не может наживаться за счет самого себя30).
Как ни вертись, а факт остается фактом: если обмениваются эквиваленты, то не возникает никакой прибавочной стоимости, и если обмениваются неэквиваленты, тоже не возникает никакой прибавочной стоимости31). Обращение, или товарообмен, не создает никакой стоимости32).
Отсюда понятно, почему в нашем анализе основной формы капитала, той его формы, в которой капитал определяет собой экономическую организацию современного общества, мы пока совершенно не будем касаться наиболее популярных и, так сказать, допотопных форм капитала, т. е. торгового капитала и ростовщического капитала.
В собственно торговом капитале форма Д — Т — Д', купить, чтобы продать дороже, проявляется в наиболее чистом виде. С другой стороны, все его движение протекает в пределах сферы обращения. Но так как из обращения самого по себе нет возможности объяснить превращение денег в капитал, образование прибавочной стоимости, то торговый капитал представляется невозможным, поскольку обмениваются эквиваленты33); поэтому его существование может быть выведено лишь как результат двустороннего надувательства покупающих и продающих товаропроизводителей паразитически внедряющимся между ними купцом. В этом смысле Франклин говорит: «Война есть грабеж, торговля есть надувательство»34). Чтобы объяснить возрастание торгового капитала иначе чем простым надувательством товаропроизводителей, необходим длинный ряд промежуточных звеньев, которые здесь, где единственной нашей предпосылкой является товарное обращение и его простые моменты, пока еще совершенно отсутствуют.
То, что мы сказали о торговом капитале, еще в большей степени применимо к ростовщическому капиталу. В торговом капитале оба крайние пункта, — деньги, бросаемые на рынок, и возросшие деньги, извлекаемые с рынка, — связаны, по крайней мере, через посредство купли и продажи, опосредствованы движением обращения. В ростовщическом капитале форма Д — Т — Д' сокращена, крайние пункты соединяются без всякого посредствующего звена: Д — Д', деньги, обмениваемые на большее количество денег, — форма, противоречащая самой природе денег и потому необъяснимая с точки зрения товарообмена. Поэтому Аристотель говорит:

«Существует двоякого рода хрематистика: одна относится к торговле, другая к экономике; последняя необходима и достойна похвалы, первая основана на обращении и потому справедливо порицается (ибо она покоится не на природе вещей, а на взаимном надувательстве). Таким образом, ростовщичество справедливо ненавидимо всеми, ибо здесь сами деньги являются источником приобретения и употребляются не для того, для чего они были изобретены. Ведь они возникли для товарного обмена, между тем процент делает из денег новые деньги. Отсюда и его название («τ ο χ ζ» — «процент» и «порожденное»). Ибо порожденное подобно породившему. Но процент есть деньги от денег, так что из всех отраслей приобретения эта — наиболее противна природе»35).

В ходе нашего исследования мы обнаружим, что и капитал, приносящий проценты, подобно торговому капиталу, является производной формой, а вместе с тем увидим, почему исторически оба они возникли раньше современной основной формы капитала.
Т.23, с.174-175.

«Как видим, прибавочная стоимость не может возникнуть из обращения; следовательно, для того чтобы она возникла, за спиной обращения должно произойти нечто такое, чего не видно в самом процессе обращения36).
36) «Прибыль при обычных условиях рынка не создается обменом. Если бы она не существовала раньше, она не могла бы существовать и после этой сделки» (Ramsay, цит. соч., стр. 184)».
Т.23, с.176.

Приведенная аргументация Маркса не оставляет камня на камне от философствований Инженера. Ну и что, скажет он. А мне нравится критиковать Маркса! Тем самым я становлюсь как бы гениальнее самого Маркса. А ведь это такое удовольствие.
К счастью, раньше это удовольствие не могли читать нормальные люди ввиду отсутствия Интернета. Сейчас каждый, умеющий тыкать в клавиши клавиатуры, может наваять невероятное и выдавать это за научное или почти научное произведение.
Но от этого наука не приобретает ни грамма нового. Одно засорение информационного пространства.

Опять вы в своем амплуа - только вы все знаете, а другие слепые котята, которых нужно постоянно куда-то тыкать носом.

А между тем именно этот аспект мы уже обсуждали (что как минимум неопровержимо свидетельствует, что я о нем знаю)

Но раз уж у вас есть такая особенность - приводить из Маркса именно те цитаты, в которых он показывает свои заблуждения, то можно обсудить этот вопрос более предметно, разбирая конкретную цитату из Маркса, а не мое представление о том, что думал Маркс.

Производя допущения для своего мысленного эксперимента, Маркс неявно допускает что все производители и покупатели однородны, то есть обладают равными правами и возможностями. И при таком допущении вывод его верен. Но в реальности возможностью делать наценку обладают только владельцы крупного капитала, а другая основная часть населения такой возможностью не обладает, а наоборот вынуждена продавать свою рабочую силу по заниженной цене на рынке труда, монополизированном крупным капиталом, о чем Маркс тоже писал. Следовательно, этот реальный факт реальной экономики вы не можете подвергать сомнению. Но тогда получается, что ситуация, описанная в приведенной вами цитате, относится только к мысленному эксперименту Маркса. А глупость Маркса в том, что он распространяет действие выводов из этого мысленного эксперимента на реальную экономику, в которой допущения этого эксперимента не соблюдаются.

Ну что, философ вы наш, вы скажете по этому поводу?
(В прошлый раз вы отмолчались. Посмотрим, что будет в этот раз.)